Загадочное
творчество художника будто бы во все времена ускользало от понимания публики,
вызывая то ее восторг, то неприятие - как и его работы, сам Врубель отличался
особым характером, судьбой.
"Вошел
стройный <...> блондин, щеголевато одетый. Запомнилось хорошо, что он был
обут как альпинисты, в высоких чулках. По наружности своей он нисколько не
походил на художника" - таким было первое появление Михаила Александровича
Врубеля (1856-1910) в подмосковном имении Мамонтовых - "Абрамцево". Как
отмечали современники, он был "отрешенным от жизни человеком". Получив помимо
художественного образования – дипломы юридического и историко-филологического
факультетов Санкт-Петербургского университета, Врубель в совершенстве владел
восемью иностранными языками, разбирался
в философии. Друг художника – Коровин,
называл его за исключительные знания и возвышенность мыслей "устремленным в
небеса".
В 1889 году Врубель, только приехав из
Киева и случайно встретив на улице
Коровина, принял предложение последнего поселиться у него в мастерской на
М.Дмитровке. Невзирая на бедность молодых художников
и неприглядную обстановку мастерской, "где одеяло от холода примораживалось к
спине" и жила ручная мышь (как вспоминал навещавший их А. Головин), Врубель,
лежа на диване, самозабвенно читал сочинения Гомера в оригинале и увлеченно
рассуждал об античности… Быт его не тревожил - он мог жить, питаясь водой и
хлебом, а потом, получив деньги за проданные работы, угостить случайных людей в ресторане "Эрмитаж". Сохранились коровинские воспоминания о том, как Врубель купил флакон
дорогих духов "Коти", вылив их в таз с
водой, в них купался; а продав
однажды за бесценок дивный рисунок из "Каменного гостя" купил себе белые
лайковые перчатки, но надев их раз, бросил, сказав: "Как вульгарно…", а из
Венеции Врубель привез старинный дамский чулок и щеголял с ним, носив его в петлице как
украшение.
Наблюдая за своим другом, Коровин
писал: "Чем более жили мы с
Врубелем, тем более я убеждался, что он нездешний жилец, что он пришел к нам
откуда-то, издалека, и что вся бездна глубины души его нездешняя, что он
пришелец, мимоходом проходящий по путям нашей жизни. Порой внешне он казался
таким же, как и все… Он мог дружить со всеми. В ресторанах он мог часами
разговаривать с метрдотелем, с промотавшимся игроком, с каким-нибудь помещиком
или персидским ханом, с самим содержателем трактира “Теремок” в Сокольниках. Но
однажды, познакомившись у меня с Поленовым, он промолчал целый вечер".
М.В.Нестеров назвал Врубеля "пушкинской
Русалочкой: "что такое деньги, я не знаю". Друг
так вспоминал о нем: "он, такой странный, неожиданный, совершенно
бескорыстный, когда получал что-либо от кого-либо, спешил поскорее все
истратить".
Однажды
получив в 1896 году 5000 рублей за крупный заказ по украшению особняка А.В.Морозова
в Подсосенском переулке (панно со сценами из "Фауста" Гёте), Врубель устроил
обед в гостинице "Париж" на Тверской, где жил в то время (на этом месте позже
находился "Интурист", а в настоящее -
отель "Ритц-Карлтон"). На
этот обед он позвал всех постояльцев гостиницы, а также встреченных на улице
цыган, гитаристов, оркестр музыки, каких-то военных, актеров. Столы ломились от
явств и угощений, от дорогих бутылок вина и шампанского — Врубель угощал всех,
приговаривая:
"Как я счастлив. Я испытываю чувство богатого человека. Посмотрите, как хорошо
все настроены и как рады!"
Этот обед стоил художнику более этих 5000 рублей, и чтобы до конца за него
расплатиться Врубелю пришлось потом еще 2 месяца усиленно работать.
Тем не менее, Коровин, отмечая странное, "отрешенное" от жизни
состояние Врубеля, признавал его талант
и упрекал многих в жестком отношении к его гениальности. Именно Коровин ввел
Врубеля в художественные круги Москвы 1890-х годов, познакомил с
В.Д. Поленовым, В.М.Васнецовым, М.В.Нестеровым,
В.А.Серовым. Сблизившись с С.И. Мамонтовым, Врубель стал членом
Абрамцевского кружка и активно работал в абрамцевской гончарной мастерской. Оказавшись
в театральных закулисьях Русской Частной оперы, также организованной С.И.Мамонтовым, он встречает там свою будущую жену – певицу Н.И.Забелу-Врубель,
запечатленную им в нетленном образе "Царевны-Лебедь".
Покровительство Мамонтова помогает Врубелю экспонировать отвергнутые
цензурой монументальные панно "Микула Селянинович" и "Принцесса Грёза" на
Всероссийской Художественно-промышленной выставке в Нижнем Новгороде в 1896
году, в специально построенном для них павильоне.
Сейчас мозаики, сделанные с этих панно, украшают
фризы московской гостиницы "Метрополь".
Несмотря на резкую критику своих работ, Врубель не стал злым, оставался
всегда остроумным, много смеялся. "Временами Врубель, конечно, сердился. Но –
странная вещь! – чаще на плохо пришитую пуговицу, чем на не понравившуюся ему
мысль или неприятное в человеке… Когда ему бывали неприятны чьи-нибудь слова,
он опускал голову и торопился перевести разговор на другую тему. Он никогда не
спорил с художниками. При Репине, Васнецове, Сурикове, встречаясь у Мамонтова,
он обычно не участвовал в общей беседе. Во время подобных встреч – на людях –
он выглядел иностранцем, чужаком, появившемся в русской среде откуда-то со
стороны…"
Характерен эпизод работы Врубеля над
заказанным Саввой Ивановичем портретом своего брата – Николая. Известно, что
живописец неохотно брался за исполнение подобных просьб, но после долгих уговоров согласился. Каждый день Николай Иванович приходил в мастерскую и
часами позировал Врубелю, все более влюбляясь в собственное изображение. Придя
как-то к назначенному времени для
очередного сеанса, Николай Иванович с ужасом увидел на стоящем на
мольберте холсте со своим портретом только что написанную сидящую
цыганку-гадалку. На шумные негодования Мамонтова Врубель спокойно ответил: "Не
могу больше писать ваш портрет, осточертел он мне".
Так, в 1895
году появилась картина "Гадалка"!
